Немного успокоившись, я разорвал слияние и направился к двери. Так, зелень выпускать часто нельзя, только в случае крайней необходимости, а то подсяду на подзарядку как на наркотик, и буду маньячить по подворотням, поддаваясь на мольбы Макара о том, что ему скучно, темно и голодно.
В коридоре было тихо, в пределах видимости валялось несколько тел.
— Все, чисто, — прозвучало в ухе. — Только, Виталий Владимирович, Волков сбежал.
— Как ему это удалось? — процедил я сквозь зубы.
— У него, оказывается, был портал, — твою мать! Только вот этого мне сейчас и не достает! — Вам следует знать, что перед тем, как Волков активировал портал, снайпер сделал несколько выстрелов, пули, как и договаривались, были покрыты адамантиновым напылением, но цель окружал щит, который пуля не пробила. Такого раньше нами не наблюдалось, — какой предусмотрительный малый, наверное, некое заклинание сумел модифицировать, чтобы свои же и не порешили. Осталась только думать о силе дара Волкова, ведь на разработки такой модификации в стандартном режиме, как правило, уходят годы. — И, Виталий Владимирович, со мной только что связался Гнедов… В общем, Петр Дуров убит — утонул, купаясь в бассейне.
Я тупо смотрел на того мужика, который погиб при этой зачистке первым. Совершенно бездумно подошел к телу и забрал дипломат.
— Саша, обыщи здесь все и направляйтесь на пристань. Возвращаемся домой, нам здесь больше нечего делать.
Глава 16
— Громова уже выпустили из больнички? — уже сидя в удобном кресле в дирижабле, я связался с Алдышевым. Как бы я не хотел его прирезать, но начальник лаборатории именно он, и именно он отвечал за то, чтобы Громова разместили в самом защищенном месте, но с полным комфортом, и обеспечили всем необходимым оборудованием для вещания. Мне нужно было, чтобы он вышел в эфир во внеочередной раз прямо сегодня. Смерть Дурова несколько спутала все наши планы по стабилизации обстановки с негодующими, а это пламя необходимо было потушить в зародыше. Если народ подуспокоится, то у того же Вихрова появится необходимое время, чтобы координаторов аккуратно извлечь из нашего общества и кого пустить в расход, кого на опыты сдать тому же Алдышеву, а кто-то отправится прямиком домой, получив внушение по шее с предупреждением, что за ним следят и, если что… Громов как никто другой мог влиять на массы. Это меня он бесил неимоверно, а вот на остальных очень даже положительно действовал — этакий добрый дядюшка, искренне заботящийся о благополучие практически каждого, кто его слушал, а для тех, кто не слушал, делал так, чтобы до них донесли его искренние фанаты, что о сомневающихся он тоже заботится. Ну а пистолет, приставленный в это время ему между лопаток, зрителям видеть необязательно.
— Нет, Виталий Владимирович, — Алдышев вздохнул. — И он, и Кузин все еще находятся под надзором медиков.
— А откуда он тогда вещал? — спросил я, все больше раздражаясь.
— Так из палаты и вещал. А Кузин ему помог аппаратуру настроить.
— А почему они вообще так долго лечатся? — я невольно нахмурился.
— Может быть, потому, что они были серьезно ранены? — Алдышев всплеснул руками.
— А я был легко ранен? Почему-то меня уже на следующий день выкинули, даже завтраком не накормили. За что я вообще плачу такие деньги? — настроение было отвратительное, да еще и счет пришел виртуальный по оплате услуг этой самой больнички, который следовало заверить и отправить на оплату уже физически. Все в совокупности отнюдь не улучшало моего настроения, особенно после того, как бухгалтер на меня наехала за непреднамеренные траты в крупной сумме, на которую можно было нанять личного доктора и купить некоторую необходимую аппаратуру, которая еще, вроде бы, была нужна для болезных. Намек я понял и отдал соответствующее распоряжение, чтобы начали прикидывать во сколько мне обойдется своя собственная небольшая клиника, да с теми же двумя палатами и, хотя бы, одним одаренным лекарем. Даже несмотря на то, что мой клан разрастался и подминал под себя другие, средств для поддержания нахапанного, категорически не хватало, и я, хоть убей, совершенно не понимал почему.
— Ну вы сравнили, — протянул Алдышев. — Я вот, например, уверен на все сто процентов, что ваши отношения с водой нельзя назвать обычным даже для одаренного. Не говоря уже о том, что вы смогли что-то сделать с Макаром. Он буквально усыхает на глазах, словно сильно по кому-то тоскуя. — Я мог только скрипнуть зубами, глядя, как Евгеша заботится о своем детище, тоскует, Макар, вашу мать. — Кстати, а что вы сделали? И не означает ли сие, что вы прошли ритуал слияния со стихией в самом полном смысле этого слова? Мне никто ничего не говорил, но я же ученый и могу связать некоторые факты, которые не вписывались ранее в полную картину.
— Пошел на хер, — по-моему, весьма даже приличный ответ, учитывая его Макарку.
— Ну, нет, не думаю, — Алдышев покачал головой. — Я женщин предпочитаю.
— Правда? А мне почему-то казалось, что лабораторную пробирку! — рявкнул я, отчего он надулся, но потом нахмурился, потер лоб и посмотрел на меня.
— О, вспомнил. Я тут вчера в музей, который в Одессе наведался. Мне там надо было кое-что забрать со склада, в общем, неважно, — он махнул рукой, а я почувствовал, как у меня дернулся глаз. — В общем, вы случайно не знаете, что там делает труп Дмитрия Воронова?
— Чей труп? — я почувствовал, как перехватило горло.
— Дмитрия Воронова, — повторил Алдышев. — Он этот, как его, о, кондотьер клана Макаровых. Точнее, раз он там в виде трупа валяется, то, наверное, был кондотьером клана Макарова? Да, так будет более правильно.
— Так, стоп, — я остановил поток сознания, изливающегося из Алдышева. — А почему эти чертовы музеи до сих пор не расконсервировали, не перенесли то, что считаете необходимым в лаборатории, а то, что не нужно, да еще и потенциально опасно — не уничтожили? По-моему, я отдавал соответствующий приказ!
— Кажется, да, отдавали, — Алдышев снова задумался. — Ну так мы и разбираем тот музей, что здесь в Твери находится. А до остальных, руки пока не дошли.
— Евгений, ты, пожалуйста, не обижайся, если я тебя немного убью ненароком. Вместе с Егоровым, заодно, так сказать, чтобы не мучились, и похороню вместе в братской могиле в компании с Макаром, чтоб тот не тосковал больше.
— Не, ну а мы тут причем? — возмущенно пропыхтел Алдышев. — Людей не хватает. Где я возьму дополнительных, чтобы они достаточной компетенцией обладали? Туда кого попало не пошлешь, еще нарвутся на что-нибудь сдуру, мы же устанем всех хоронить, у нас крематорий не резиновый. Некоторые образцы находятся в специальном хранилище, в котором хранятся самые опасные экземпляры, не те, что в выставочном музее, которые и особой опасности-то не представляют, — у меня дернулся второй глаз, и это, наверное, заметил Алдышев, потому что сразу перестал вспоминать о своих особо опасных изобретениях. — Хотя, — он возвел глаза к потолку. — Можно попробовать. Я как раз не знаю, как некоторые образцы на живую человеческую плоть воздействуют…
— Нет, я точно вас когда-нибудь прибью, — покачав головой, перебил я размечтавшегося Алдышева, горбатого могила только исправит, и то, глядя на ученого у меня по этому поводу закрадываются некоторые сомнения, и тут до меня наконец дошло, что он сказал перед тем, как я начал выяснять про то, почему они все еще свои гребанные музеи не начали обезвреживать. — Постой, так ты опознал тело?
— Так я ведь об этом и говорил, Дмитрий Воронов это. Из клана Макаровых.
— Ты уверен? — спросил я совсем тихо, потому что не был уверен, что хочу знать ответ.
— Ну конечно я уверен, — Алдышев всплеснул руками. — Как я могу быть не уверен?
— Можешь забрать тело в лабораторию? — Почему я практически не сомневался, что это был Лосев? Что он и Олежке помог в музей пробраться, про который узнал от моего папаши, который был не слишком надежным в плане сохранения различного рода тайн. И я был практически уверен, что молодой Лосев, который сейчас рулит кланом, подхватил выпавшее из папашкиных рук знамя опеки и всесторонней помощи Волкову. И тут, получается, что это не он. Наличие кондотьера клана ясно указывало на причастность данного клана к оппозиции и Олегу Волкову. Все-таки в обязанности этого самого Дмитрия Воронова входили как раз наемники со всего мира, которые могли прибиться к клану, а раз Макаровы даже не заявили о пропаже… А ведь это второй по степени влияния клан в Империи. Второй, мать вашу! Шедший сразу за Южаниным и перед Бойничем. Собственно, теперь вопрос о том, кто мочит претендентов, может даже не пониматься. Если Макаров поддерживает Волкова, то он категорически против того, чтобы на сцену вернулся император и при окончательном возрождении Империи он боится очень многое потерять. Хотя, если подумать, то, скорее всего, ему в данный момент необходима война, если и не полномасштабная, то хотя бы локальная, потому что в мирное время, его клановые активы, так или иначе, теряют вес в обществе и неукротимо тянут вниз из первых рядов Совета Кланов. Вот только истинные мотивы Макарова мне не столь уж интересны, тем более, мы никогда о них не узнаем. Но вот то, что Лосев и Макаров замешаны во всех игрищах Волкова, наводит на мысли, что не только они могут так усиленно хотеть полномасштабную революцию, укрепляя собственные кланы. Кто считает вечно поднимающиеся и теряющие позиции кланы из восьмого десятка. Жадность порождает жадность, и чем больше денег и влияния, тем нужно еще больше денег и влияния. Но что, в данном конкретном случая, имя на руках труп Воронова мне дает в отношении самого Макарова? Да почти что ничего. Макаров для меня сейчас недосягаем. Если уж он сумел отправить Олежку поглазеть на Милан в обход наших доблестных правоохранителей, то это о многом говорит. Выдвинуть ему обвинения на заседании Совета Кланов? Ну, это, наверное, круто, вот только, где доказательства? Ну и что, что в максимально защищенном месте, откуда Олежка спер телепорт, или несколько телепортов, а Егоров-то как удивлялся, что Евгеша ничего якобы не оставил на полках, найден мертвый кондотьер клана? И что? Первое, что скажет Макаров — Воронов давно уволился, и откуда главе уважаемого клана знать, куда он отправился, и чем по дороге занимался. Так что ничего эта информация мне особо не дает, кроме того, что я теперь знаю, кто стоит за главными пакостями и сумею защититься.